Главная
 |
 |
 |
|
      |
|
Спор новсерваторов и консертантов 19
Вдруг становится понятно, что водостоки из ситца – это что-то не то.
Мир несомненно существует именно в данном материале - подтверждает и подтверждает с каждым новым научным знанием аппарат сознания дотелесного разума.
Но для разума «текущего Я» одновременно становится очевидным, что данный мир именно в данном материале существовать не может.
Один разум лжет, а другой понимает, что его обманывают.
Это – особый вид их диалога, который часто переходит в спор консерваторов и новаторов. Аппарат сознания дотелесного разума хочет оставить всё, как есть, тем более, что оно всё так и есть, а разум моего «текущего Я» не хочет мириться с абсурдностью того, как оно есть, и, устремленно жаждет правды.
Мои два разума не могут помириться в этом конфликте между собой. Один настаивает на очевидной цельности мира, а другой видит, что цельность этого мира проистекает из непонятных причин.
С приходом знаний о гравитации, молекулах, атомах, квантах, электронах, клетке, микромире, с появлением новых способов создания математических моделей, становится всё очевиднее и очевиднее, что невозможно вообще понять – за счет чего весь этот, противоположный внутри себя, мир, является единым и законосообразным объектом.
Каждая отдельная наука хорошо описывает свою отдельную сферу мира, но вместе собрать их для общей картины не получается – нет точек соединения. Они не пересекаются.
Проницательнейший Кант заметил это первым и с тяжелым удивлением сказал – «Смешение границ различных наук ведет не к расширению этих границ, а к искажению их». Вместо объединения знаний, на каждом стыке наук возникает болезненная травма от столкновения инородных тел.
Мир, на пути познания наукой, вдруг стал рассыпаться именно с научной точки зрения.
Общее понимание о мире теперь сохраняется цельным только благодаря исходно цементирующим настройкам аппарата сознания дотелесного разума, потому что, как только разум моего «текущего Я» начинает формировать теоретическую модель мира, современное научное знание эту целостность крошит и мгновенно разбивает на фрагменты.
После Канта по-настоящему это увидел и запаниковал Огюст Конт. Он искренне ужаснулся тому, что в системе научного знания мир разъезжается по разным островам и очень этим взволновался. Ему горько было содержать подобную мысль в душе, и он обратил все умственные сокровища своего существа на попытки спасти, пусть не сам мир, то, хотя бы его картину в нашем сознании.
Вследствие произошедшего, в голове у Конта возник очаг напряжения, из-за которого он призвал выбросить из системы познания всю философскую терминологию, а избушку научного знания теперь складывать только из кубиков, которые имеют четкие процедуры физического измерения и не относятся к бесплотным философским определениям и понятиям.
Эти кубики он назвал «феноменами», очень сильно их полюбил и под влиянием данного чувства умолял всех остальных тоже отказаться от любого их осмысления, доверившись только их сухому научному описанию (измерению). Осмысление – вредно, потому что при осмыслении сразу же появляется злой демон философии.
Надо бороться с демонами.
Для этого (призывал Конт) следует очистить феномены от всяких дополнительных понятий отвлеченной логики, а затем аккуратно сложить их в одну, подогнанную кучку – «синтезировать» (это главное его слово) – и, тем самым, остановить распадение научного знания на изолированные фрагменты, чтобы вернуть целостность физического мира именно в качестве физических свойств этого мира, а не за счет таинственной внешней силы, которая этот мир собирает со стороны.
Потому что, если сила, конструирующая этот мир, приходит со стороны, то это, конечно же – неправильная сила. И виновата в материализации этой, нехорошей силы – философия со своим строгим анализом и выводами. Неприятными выводами.
Именно из-за этих выводов Конт обиделся на философию, потребовал изъемлить её из системы понимания мира, а любой принцип формирования научного языка, не опирающийся только лишь на опыт измерительных операций – безжалостно судить судом смерти.
Потому что там, где кончается опыт измерительных процедур – там начинается мышление разума «текущего Я». И вот там, где начинается свободная деятельность разума «текущего Я», Конт хотел построить заградительный костер инквизиции и сжигать малейшее святотатство против «феноменов». Не ради пустого сумасбродства, конечно же, а ради «синтеза».
Он назвал всё это – «позитивизм»…
Это случилось с Огюстом Контом в середине 19 века, и с тех пор, мягко говоря, ситуация не улучшилась: этот самый «синтез», то есть мечта о Великом Объединении всех знаний в какую-либо одну теорию (в кучку подогнанных кубиков) или даже в формулу, которая могла бы описать все физические взаимодействия в едином физическом языке (Теория Единого Поля), не только не приблизилась, но и вообще отодвинулась в никуда.
|
|
 |
|
Главная |
При использовании материалов |
