Главная
 |
 |
 |
|
      |
|
Спор новсерваторов и консертантов 14
И поэтому с данным примером закончим, и обратимся к главному достижению пифагорейцев:
весь мир – это число и числовые пропорции.
Это заявление не столь уж неоправданно, если согнать с него завесу числовой мистики и перестать перекладывать причины происходящего на внутренние свойства самих чисел. Если отбросить пифагорейскую мишуру, то зерно этой максимы затрагивает множество тайн существования мира и в его нынешнем понимании.
С усложнением математики, поначалу углублялась математизация физического мира, а потом вообще выяснилось, что числовые выражения, участвующие в математическом моделировании, выглядят не как отдельные средства описания объектов Вселенной, а как участники какой-то совместной работы, обеспечивающие общую взаимосвязь всех её частей.
Числа и числовые пропорции пифагорейских расчетов, вдруг проявились в качестве структурообразующего элемента мира в закономерностях всех его совместных процессов в том же качестве, в каком это понимали пифагорейцы, но уже безо всякой цифровой мистики.
Но это еще не было особой сенсацией, ибо мир един, и его математическая модель тоже должна быть, естественно, единой. Выявилось нечто, более шокирующее. В какой-то момент стало понятно, что в числовом описании мира существует крепкая и нерасторжимая связь всех цифровых параметров, дающая твердую картину цельности мира, но саму эту связь через физические отношения объектов обнаружить нельзя.
Числа бьются и участвуют в формировании единого каркаса мира, а сами физические объекты, с которых эти числа снимаются, разобщены и не проникают друг в друга при взаимодействии.
Числа, таким образом, показывают, за счет чего мир един, но демонстрируют это только в отношениях между собой, без той физической базы, к которой относятся, потому что сам мир внутри физических отношений подобного единства не предъявляет – его сектора полностью разделены и живут внутри своих, закрытых взаимодействий.
Считали, считали, и насчитали себе на голову…
Изумление, которое овладело научным духом, не проходит до сих пор и поэтому практически весь свой интеллектуальный ресурс фундаментальная наука направляет на то, чтобы найти внутри физического мира те рычажки и тяги, которыми реально соединены разрозненные детали общей машины.
Поэтому носятся, как угорелые, язык на плече, разыскивают бозон Хиггса…
Пифагорейцы, как видим, считали хуже, но понимали лучше, потому что сразу же сказали, что никаких физических рычажков и тяг нет, так как число, как нематериальное выражение мировых законов – главнее материальной основы этого мира. Материя – это просто пассивный материал, который подчиняется числовым закономерностям и самому Числу (по пифагорейскому принципу). Истоки свойств мира не в материи, а в том, что располагается вне материи и является распорядителем её возникающих свойств по числовым законам. Именно эти истоки пифагорейцы назвали Числом, хотя, конечно же, грешили мистикой.
Самым показательным свидетельством организации мира по числовым законам являются, так называемые, «мировые константы» – численные величины основных участников физического взаимодействия, которые с такой хрупкой точностью подогнаны друг к другу, что это не может быть случайным.
Суть этой интриги состоит в том, что все взаимодействия всех видов материи можно математически выразить, исходя из небольшого числа соотношений между членами небольшой группы элементарных частиц. Эти соотношения представляют собой проекцию всей, теоретически правильной, математической картины мира.
Поэтому при самом незначительном изменении констант, например – массы протона, нейтрона, электрона или любой безразмерной константы тонкой структуры, пирамида рушится. Произойдет или мгновенный распад существующего мира, или превращение его в полностью однообразную безликость, потому что качественное разнообразие мира является следствием поразительно удачного, но поразительно малого по люфту возможностей, сочетания численных значений небольшого количества фундаментальных постоянных.
Для объяснения этого эффекта, помимо ответственности какого-либо сверхмощного Разума, который Вольтер называл «Часовщиком Вселенной», никаких других предложений, кроме явно неприличных, пока что не поступало.
И вообще, картина констант для материализма была изменой в самой извращенной форме, потому что измена произошла именно там, где материализм пытался укрепиться особенно сильно – в математическом моделировании физических процессов. Пригрел змею на груди.
|
|
 |
|
Главная |
При использовании материалов |
