Главная
 |
 |
 |
|
      |
|
Когда едешь на Кавказ, солнце светит прямо в глаз. Когда едешь на Европу, солнце светит – тоже в глаз. 03
Потому что это кто-то гонит нас, а не мы сами себя, и поэтому мы это не можем остановить. Не для того нас создавали.
Попробуйте остановить бег дневных побуждений хотя бы один раз, и вы сразу поймете, что это – выше ваших сил, и вы этому починяетесь как заведенное устройство, внутри которого разматывается пружина и вы не можете её остановить, безотчетно втягиваясь в чужое себе движение к целям, которые – не помните, чтобы назначали сами осознанно.
Обратите внимание, что даже в своём нынешнем состоянии, когда вы читаете эти строки, внутри вас уже крутится и растет побуждение что-то сделать сразу же, как только вы закончите.
Отсюда абсолютно понятно, что я – это устройство, которым кто-то управляет со стороны постоянно и без пауз. Я лишь перемахиваю из одного состояния в другое насилием какого-то, включенного во мне, процесса, который не мною инициирован. Я в него помещен как щепка в течение реки или как скотина, которую гоняют из одного стойла, в другое (из ночи в день, и обратно).
Причем, если взглянуть со стороны, то можно увидеть, что я огромную часть своей жизни трачу просто на пустяки. Потому что устройство должно всё время разматывать навитую внутри себя, пружину. И я так поступаю не из опрометчивости, а, подчиняясь приказу, отчета которому не могу дать. И обременение этим приказом настолько властвует надо мной, что я даже не планирую конца представления и всегда жажду еще одного акта, не помышляя останавливать этот подневольный бег. И даже ночь для меня – это лишь антракт, после которого я обязательно буду снова лихорадиться, не покладая рук. Я прямо с этим намерением и укладываюсь в постель.
Одержимость.
На то я и оборотень, чтобы быть одержимым поступками, отменить которые я не могу.
Моё устройство всё время мигает лампочками, искрит, трещит, иногда даже плавится – но работает. Всегда работает. В обоих переключениях туда или сюда. Ему не дают остановиться.
И трудно придумать более неблагоприятного обстоятельства, чтобы объявить себя настоящим, не так ли?
Очень мало к этому оснований.
Потому что любое Настоящее, как минимум – властвует само над собой и отдает Себе отчет, зачем Оно что-то делает. И, как минимум – Оно властвует над чем-то еще. Оно само что-то включает и выключает. На то Оно и Настоящее. А в отношении Него никому не дано такого счастья.
Я же в этом смысле представляю собой несколько обратную картину, согласимся.
Вот сейчас не хотел никого огорчать, но открою читателям тайну – это относится не только ко мне. Каждый читатель – то же самое.
Так что, вернувшись к исходной диспозиции этой главы, придется окончательно признать, что, по сути главного вопроса и сам я, и каждый читатель вместе со мною – существа ненастоящие.
И это удручает.
Но каждый из нас – с элементами настоящего внутри себя.
И это бодрит.
А элементы настоящего внутри меня – это мои переживания.
И это – моя ценность.
Собственно говоря, пока что это единственное большое достижение нашего пути – мы обнаружили внутри себя нечто, сродственное структуре Настоящего.
Таким образом, наши переживания – это наша единственная зацепка, чтобы как-то бороться за право быть настоящим. Хотя бы в собственных глазах.
Вот и всё, что мы выявили на данном этапе исследования и, не более того.
Очутясь окончательно в этой диспозиции, я мог бы ограничиться тривиальными выводами о разных спецификах тех реальностей, на которые распорядитель моего устройства замыкает попеременно контакты моих переживаний и закрыть тему. И ждать оваций.
Для них немало сделано.
Ожидание оваций – не вполне традиционный обряд моей жизни, но я бы мог ему полностью отдаться даже в качестве эксперимента. Осилил бы.
Но – не могу. Потому что даже единственная зацепка в определении себя настоящим – наши переживания – не дают ключа к положительному решению этого вопроса, так как мы не можем сказать о них ничего однозначного в части их принадлежности к Настоящему. Они – слишком вольно гуляющие сущности для этого. Они могут принадлежать Настоящему (ночью, когда оживляют), а могут принадлежать и ненастоящему (днем, когда убивают).
Поэтому их нельзя назвать однозначно настоящими или однозначно ненастоящими. Для них невозможно ввести неизменную статью, которая кодифицировала бы их в определенно строгом понимании.
|
|
 |
|
Главная |
При использовании материалов |
