Главная
 |
 |
 |
|
      |
|
Куда пинка тытра меня привела? 06
Полеты, плавные прыжки с крыши, мучительный бег на месте, летающие собаки, обвивающие змеи, красные тигры, поющие коровы, горные террасы, по которым я сбегаю к зеленому морю и т.д. – откуда в моей памяти всё это, если я этого никогда не видел и не увижу в той реальности, из которой память загружается образами?
В памяти этого ничего нет.
Скажете – память сама создает все эти образы? Но психическое вещество не способно создавать никаких образов. Память из себя может выдать только то, что я вспомню, но не то, что я увижу впервые. Память – это совсем не то, куда человек заглядывает с особым интересом неизведанности – «что бы там могло еще быть неожиданного?». Пусть хоть кто-то вспомнит в своей жизни момент, когда он достал бы из памяти что-то, что увидел бы в первый раз и это его поразило бы как нечто, доселе никогда не знаемое.
Скорее ты не найдешь в памяти того, что ищешь (например, имя человека или дату), чем то, о чем ты никогда не подозревал.
Следовательно – образы сна не находятся в ресурсах памяти. Да и не могут они в ней находиться. А, если допустить, что память способна сама создавать образы и сюжеты, подобные сну, то я постоянно бредил бы наяву и брал бы себя в руки только к врачебному обходу.
И вообще, если не заниматься перетолками всякой ерунды, то у нас остается только два варианта ответа на этот вопрос – или внутри меня кто-то занимается тем, что создает для моих снов какие-то образы, или эти образы приходят ко мне извне.
Естественно, что в первом варианте мы должны обратиться к версии подсознательного или бессознательного внутри собственного сознания, которые эти образы создают. Что и делается при полном попустительстве родных и близких всех сторонников этого подхода.
Но мы с вами еще в начале книги договорились, что «подсознание» и «бессознательное» для нас с почетом ушли в страну мертвых героев и оживляться не будут. Потому что то, что нами не осознается и не наблюдается внутри собственного сознания, это – не я, ибо мое сознание – это я.
Поэтому, даже если мы вернем подсознание и бессознательное к службе из их царства смерти, то мы будем их трактовать только в качестве того, что – «не я». То есть образы сновидений, которые готов им кто-то приписать, они тоже – не от меня, а со стороны, если мы будем придерживаться строгих правил философии, а не уклончивых допущений других форм мышления.
И тогда, если формы сновидения не могут органически произрастать и образовываться внутри моей психической реальности и, при этом, во время сновидения они не формируются никакими реальными впечатлениями от внешней реальности – то они насылаются из реальности, которая не относится лично к моей психике и не относится к реальному миру вокруг меня в любой из форм допущения их источника.
Таким образом, сны – насылаются.
Они приходят оттуда, где на какой-то кухне умелыми руками лепятся их формы, как пельмени, в которые заворачивается моя жизненная энергия. Вернее, не моя, а предназначенная мне. Кто-то берет мое психическое вещество, лепит из него материал – ряд форм моих снов – и питает ими мою жизнь.
Именно поэтому я и сон – нераздельность по веществу, но отдельность по материалу.
Известно, что любой здоровый сон вообще всегда относится к внутреннему миру того, кто его видит. Принадлежность снов к тем, кто их переживает, свидетельствуется тем, что сны всегда соответствуют общественному положению, умственному развитию, физическому состоянию, полу, темпераменту и возрасту заснувшего. Сон, в котором человек видит себя ребенком или кем-то иным, например, жрецом ацтеков – литературщина. Лабораторно, в составе достоверных экспериментов, таких снов у психически надежных (это важно) обследуемых, обнаружить не удалось.
Я всегда вижу сон про себя. Во сне вообще всегда герой тот, кто его смотрит. Это его жизнь.
Слова, будучи понятиями, могут обманывать изначально. Так обманывает понятие «видеть сны». Видеть – это наблюдать со стороны, будучи отдельным от наблюдаемого. А сны мы не видим – мы в них живем и переживаем непосредственно собственное бытие в материале, который нам навязан. Поэтому понятие «видеть сны» – однобоко и его следует перевести в какой-нибудь иной термин.
Однако в этом направлении сейчас совершенно не хочется разворачиваться, потому что дать новый термин – это совсем не то, что поможет нам достигнуть прочного и разумного итога в попытках ответить на наш главный вопрос – насколько я «настоящий», если я «устройство»?
Вернемся к этим попыткам.
Итак, куда нас завела тропа нашего исследования?
А на ней сегодня так – отчет приобщен к делу и, вроде бы, по накоплению данных получается, что днем я совсем не настоящий – ничего настоящего днем нет, как внутри меня (переживания убивают, а не созидают; знания о мире ложны), так и вокруг меня – физический мир вообще сам по себе не настоящий.
|
|
 |
|
Главная |
При использовании материалов |
